| Boss | Дата: Пятница, 23.06.2017, 07:41 | Сообщение # 1 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 23320
Статус: Offline
| Традиционно каждая фраза, произнесенная государственным лидером, изучается «под микроскопом» множеством политкомментаторов в поисках двойного, тройного, а может, и ещё более глубокого смысла. Особенно если это Владимир Путин. Все знают, что просто так он ничего не говорит. А значит, уловив смысл сказанного им, можно понять происходящее. Не стала исключением и характеристика, которую во время «Прямой линии» российский президент дал своему украинскому куму Виктору Медведчуку: «Я считаю, что он — украинский националист. Ему не нравится такое определение, он считает себя посвященным патриотом Украины.Не секрет, что его отец был активным деятелем ОУН,* был осужден советским судом, сидел в тюрьме и был сослан в ссылку, где Медведчук, в Красноярском крае, и родился», — сказал он. По словам Путина, Медведчук, как и Михаил Грушевский, Иван Франко, Михаил Драгоманов, является «горячим сторонником независимости Украины», но в виде федеративного государства. «Он выступает при этом за очень добрые отношения с Россией. Если не за союз какой-то, то за экономическую интеграцию», — отметил президент РФЯвляется ли это заявление российского президента некоей презентацией плана по продвижению Виктора Медведчука в общеукраинские лидеры той Украины, которая стала бы взаимоприемлемым вариантом и для России, и для Запада? Вполне может быть.«Утечки» о планах создания такой Украины в рамках достижения глобального компромисса регулярно попадают в печать, и Медведчук с таким новым имиджем вполне может показаться его авторам самой подходящей фигурой.Что же касается его категорического неприятия украинской «патриотической» общественностью (в первую очередь именно из-за близких связей с Москвой и персонально с Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым), то и Петр Порошенко еще в январе—феврале 2014 года имел президентский рейтинг на уровне статистической погрешности, а уже через четыре месяца стал «однотуровым» президентом.Так что «нет таких крепостей», которые не могли бы взять крепкие политтехнологи, особенно если ключевые игроки действуют в унисон, да и выборы — далеко не единственный вариант «переформатирования» современной Украины.Но я был хотел сказать о другом. Виктор Медведчук действительно изначально рассматривался в Москве как этакий эталон «правильного» украинского политика, который в целом должен соответствовать той характеристике, которую давеча дал ему Владимир Путин: сторонник независимости, готовый строить с Россией отношения на принципах взаимовыгодного партнерства, а может, и союзных отношений.Практически с самого момента распада СССР в кругах российской элиты антироссийский дискурс на Украине рассматривался как некая «болезнь роста», аналогичная пубертатному возрасту у подростка, когда хочется доказать свою «взрослость», значимость и независимость от родителей. Предполагалось, что «пена» должна сойти, а возобладает здравый, прагматичный подход (в лице соответствующих руководителей), которые понимают выгоды добрососедских отношений и взаимовыгодного сотрудничества, а также то, какими тяжкими последствиями для Украины (внутренними) может обернуться бездумное следование курсу «Геть от Москвы». Действительно, что мешало ввести в Украине реальное двуязычие, оформить его законодательно, тем паче что русский и украинский языки весьма похожи.Во всяком случае практически всегда русскоговорящий поймет украиноязычного и наоборот. Ведь смыслом существования современного государства является обеспечение благополучного существования его граждан (и само государство рассматривается как форма самоорганизации граждан) в самом широком смысле. Иными словами, государство для людей, а не люди для государства.Более того, чем комфортней (во всех смыслах) чувствует себя человек, тем сильнее его патриотизм. Особенно это касается тех ситуаций, когда человек не является урожденным гражданином данного государства, переехал в него или оно «пришло» к нему само в силу определенных исторических катаклизмов.Практически во всех полилингафонных странах — два и более государственных языков, а языки меньшинств (даже если не имеют статуса государственного) пользуются защитой и поддержкой государства, особенно в местах компактного проживания этих меньшинств.Весьма типичный ответ на этот вопрос дал в свое время политолог Вадим Карасев (сам в быту русскоязычный) на одном из шустеровских шоу: «Якщо у нас буде панувати російська мова і як державна мова, і як найбільш поширена мова в державі, то скажіть мені, у чому сенс української держави. Є Росія, там російська мова… В чому сенс України? Це що, друга Росія?» (СЕГОДНЯ.ua).Действительно, в чём смысл Украины, если она ничем неотличима от России? А если она ничем неотличима и смысла её существования нет, то тогда зачем это её существование? И тут, исходя из позиций «здорового» украинского патриотизма, можно возразить, что, помимо полилингафонных стран, есть и «обратные» примеры: когда соседние страны говорят на одном языке, оставаясь независимыми государствами, находясь друг с другом в тесных политических, экономических, культурных связях, а значит, русскоязычность Украины или значительной ее части не означает априори ее распада или потери суверенитета.Сразу на ум приходят США и Канада, Германия и Австрия, но США и Канада были в составе одного государства (Британская империя) двести пятьдесят лет назад, Германия и Австрия — всего семь лет во времена нацизма. Т. е. разная история, отличные друг от друга политические традиции и т. п.Подавляющее большинство канадцев и австрийцев являются, так сказать, «урожденными» патриотами своих стран, ощущают себя канадцами и австрийцами, немцами, но не «германцами», или, скажем, некими «североамериканцами».Наконец, в «младших» (меньших по размеру и количеству населения из вышеназванных стран) уровень и качество жизни повыше. Т. е. их граждане не только видят «сенс» существования своих стран, но и самое главное — для них нет никакого «сенса» кардинально менять государственное устройство.Тем более, данные государства пребывают в тесных, глубоко интегрированных отношениях: свободное пересечение границы и перемещение рабочей силы, отсутствие таможенных барьеров, единое культурное пространство, а у Австрии и Германии и единая валюта. В «паре» же Украина — Россия ситуация прямо противоположная: есть общая многовековая история единой страны, прервавшаяся всего четверть века назад, в которой украинцы никогда не ощущали не только ущемления, но и никакого «дискомфорта» от принадлежности к украинцам.Более того, никому в голову не пришло бы отнести украинцев к нацменьшинствам, как, скажем, грузин или молдаван. О материальных же аргументах в пользу раздельного существования и говорить не приходится.Разница в доходах между россиянами и жителями Украины за время независимости стала почти трехкратной. И тут стоит процитировать материал журналиста Михаила Дубинянского «Малый народ и большая Украина», опубликованный пять лет назад на «УП». Автор, в частности, пишет:«По мнению французского историка Огюстена Кошена, французскую революцию затеял так называемый „малый народ“ — завсегдатаи салонов и философских обществ, оторванные от жизни большого народа и сформировавшие свой обособленный интеллектуальный мир.Выйдя на авансцену в 1789 году, они сумели навязать свои ценности большой Франции…Современная Украина неплохо иллюстрирует концепцию мсье Кошена. Пламенные воззвания, призывы к единению и действию, трогательное „мы“, охотно употребляемое авторами „Украинской правды“ и „Зеркала недели“, — все это относится к малому народу и совершенно не затрагивает большой». Понятно желание автора, явно «малому народу» симпатизирующего и себя к нему относящего, идеализировать его мотивы, придать его проблемам глобальный характер (дескать, у всех так) и не замечать отечественной специфики: ключевая для украинского «малого народа» идея суверенитета (от России) действительно на протяжении столетий была абсолютно чужда «большой Украине».А вот мотивы «малого народа» как раз очевидны и вполне формулируются словами украинского гимна: «Запануєм і ми, браття, у своїй сторонці» — партноменклатура мечтала «пануваты» и распоряжаться Украиной без оглядки на «старших товарищей» из Москвы, а к ним примыкали доморощенные ЛОМы («лидеры общественного мнения»), многочисленные представители местной (в первую очередь — киевской) интеллигенции, над которой довлел провинциальный комплекс неполноценности перед более успешными и талантливыми московскими коллегами.Ведь «лучше быть первым в деревне», особенно если сделать «деревню» равнозначной Риму, де-юре, во всяком случае.За годы же независимости «малый народ» вырос в самодостаточный «политический класс», который включает в себя не только собственно политиков, но и их многочисленную «обслугу»: политологов, экспертов, журналистов десятков изданий всех видов СМИ и т. п.Успех «малого народа» в 1991 г. был обусловлен отнюдь не «вековым стремлением к независимости» и даже не новизной «самостийного» лозунга, как считает автор «УП». Издание «2000» в материале «Как Украина „завоевала“ независимость» (№ 49 (441) 5—11 декабря 2008 г.) писало: «После провала августовского путча внутри Украины агитация за независимость превратилась в игру в одни ворота.Страну заполонили приснопамятные листовки… Для аполитичных обывателей… на фоне пустых полок в магазинах такая примитивная аргументация казалось вполне убедительной. Многие… воспринимали СССР как „дорогого покойника“, которого похоронили, и нужно жить дальше. Даже для них идея пережить лихие времена на „своем хуторе“ казалась вполне здравой, к тому же перспективы России осенью 1991 г. казались еще более мрачными.Ко всему консервативно настроенные избиратели негативно относились к курсу на радикальные реформы, провозглашенному новым российским руководством. Кто-то же по советской привычке голосовал так, как рекомендовано „сверху“. Так и „набежал“ 91% поддержавших провозглашение независимости».Получив, казалось, желаемое в 1991 г., большинство «малого народа» отнюдь не обманывалось относительно народа «большой Украины».Был страх того, что любое сближение с Россией в экономической, культурной сфере может иметь «далеко идущие последствия», причем не столько по причине организованной экспансии «соседней державы», сколько в силу внутриукраинских факторов. «Малый народ» Украины всегда боялся, что «большой народ» Украины вновь объединится с народом России и тогда «самостийному пануванню» «малого народа» придёт конец. Показательна редкой откровенностью статья Олега Грицаенко «О российском вызове и угрозах украинской государственности», опубликованная порталом УНИАН в 2012 году: «Но в чем заключается содержание этого вызова? В военной угрозе со стороны российских танков? Или в российском флоте в Крыму?Есть многие эксперты, которые ключевую угрозу украинской государственности видят именно в такой плоскости. Считаю, что теперь ключевой вызов со стороны России украинской независимости — рост разрыва в уровне жизни. Сегодня он приобрел критические размеры.По семейным обстоятельствам каждое лето посещаю небольшой российский областной центр, населением с нашу Полтаву или Чернигов. Масштабы жилищного и офисного строительства там уступают разве что киевским, но выше тех, которые имеются в любом из отечественных областных центров. Начальник небольшого отдела в областной администрации имеет зарплату в 30 тыс. руб. (1 тыс. долл.).Стандартная пенсия без надбавок — 10 тыс. руб. (где-то 2800 грн). При этом сами россияне, конечно, не удовлетворены существующими зарплатами и пенсиями: госслужащие жалуются на урезание премий, пенсионеры — на монетизацию льгот. Когда в Москве с Киевского вокзала спускаешься в метро, будто попадаешь в другой мир, в мир обеспеченных, по-западному одетых людей.Эти люди ничуть не лучше, не умнее, чем украинцы. Они просто богаче… Наибольший вызов — в другом… Хроническая бедность, туманность перспектив развития целых регионов, катастрофическое отставание высшего образования, уничтожение остатков высокотехнологичных производств — именно это, а не военная или энергетическая угроза извне, взрывает доверие к проекту под названием «украинская государственность».Если же не получается с материальным обоснованием независимости, приходится всячески педалировать, «стимулировать» и развивать культурные, ментальные, языковые различия. В последнем случае речь идет не только о вытеснении русского, но и о «дерусификации» собственно украинского языка, стремлении сделать максимально непохожим на русский.«2000» еще в 2012 году предсказывали: «Представляется совершенно напрасным трудом попытки убедить нашу „элиту“ в экономических преимуществах интеграции в ТС и ЕЭП перед „евроинтеграцией“. „Европа“ с ее „демократическими ценностями“, а главное — высоким уровнем жизни, просто стала новым обоснованием „извечного“ лозунга „Геть от Москвы“.Также смысл „европейского выборы“ в том, чтобы развести Украину и Россию по разным геополитическим углам, заручиться поддержкой мощных союзников, не желающих реинтеграции на постсоветском пространстве».И что характерно, наибольших «успехов» в евроинтеграции достигла Партия регионов, которую еще в 2009 году известный политолог Владимир Малинкович охарактеризовал так: «Это русскоязычная группа, опирающаяся на население, которому симпатична идея сближения с Россией. Но сами олигархи, крупный бизнес, вовсе не являются пророссийскими.Напротив, это одна из наиболее радикально настроенных националистических сил Украины. Они владеют недрами страны. И они очень не заинтересованы в том, чтобы пустить на Украину русских. Россияне мощнее, украинцы могут не выдержать конкуренции».Евромайдан стал логической кульминацией «чаяний» украинской элиты, а последовавший вооруженный конфликт, позиционируемый пропагандой как «российско-украинская война», действительно сделал «соседнюю державу» для многих украинцев «извечным врагом», о чем и мечтал в массе своей «малый народ».Но, с другой стороны, и количество тех, кто желает воссоединения с Россией, значительно возросло, выйдя за рамки чистого «маргинеса».И куда повернется маятник общественного сознания, если антироссийская пропаганда притихнет, а экономическая ситуация останется на нынешнем уровне, — большой вопрос, который неизбежно будет «занимать» любых украинских правителей. Поэтому рискну предположить, что нормальные добрососедские отношения между Украиной и Россией возможны только в двух случаях: когда минимум 90% населения Украины будет разговаривать на украинском даже в супружеской спальне, причем этот украинский русскоязычным будет невозможно понять без переводчика, когда для этих 90% Пушкин, Толстой в «худшем» случае станут зарубежными классиками, в «лучшем» — «а кто це таки?», «Ирония судьбы» — неведомой экзотикой типа иранского кино, а Суворов и Жуков — захватчиками-оккупантами.Тогда идея воссоединения для жителя Украины будет столь дикой, как, скажем, для португальца предложение объединиться с более богатой Испанией.Но возможно ли такое «переформатирование»? Что нужно сделать с населением Украины, чтобы изменить его языковую, культурную, ментальную и историческую сущность? Кому это под силу? Вятровичу? Смешно.Тогда что ещё должно произойти, чтобы новое воссоединение украинцев и русских стало невозможным? Возможно… жизненный уровень в России должен упасть раза в четыре-пять, т. е. должна случиться катастрофа, аналогичная 1917 или 1991 году.Ну, а идеальный вариант — это развал России. Не зря о нём непрерывно бредит «малый народ» Украины, с наслаждением высасывающий последние соки из её «большого народа», принуждаемого вот уже 25 лет к русофобии.Вот и получается, что все годы независимости правящая украинская элита живёт надеждой на чудо, что нового воссоединения Украины и России не будет.
|
| |
| |
